Грязная игра Эдуарда Стрельцова

Афиша нового фильма о футболисте.

Мне довелось видеть Стрельцова в игре на заре его карьеры - осенью 1954 года. Это было поразительно. Потрясный малый, быстрый, как лучшие спринтеры, и так при том владеющий мячом, что тот, казалось, сам магнитом тянулся к его ногам… И как он угадывал, где надо оказаться в нужный момент, чтобы пробить по воротам!..

Этот мальчишка, всей своей фигурой, сложением не отличавшийся от мужиков-игроков, был моим одногодком и даже чуть моложе - и он на поле, среди этих знаменитостей, которых мы боготворили, - и он на равных с ними! А то порою и лучше!

Я следил за каждым его шагом в футболе - по статьям, ходил на матчи, и чувство зависти, тогда еще мальчишеской, вытеснялось самым искренним восхищением: вот он какой есть у нас!

ШТРАФНОЙ УДАР

И вдруг - взрыв. В любимой «Комсомолке» 2 февраля 1958 года - фельетон известного журналиста Семена Нариньяни «Звездная болезнь», где нашего Эдика размазывают по штрафной площадке: «Всего три года назад Эдуард Стрельцов был чистым, честным пареньком. Он не курил, не пил… И вдруг все переменилось. Эдик курит, пьет, дебоширит. Милый мальчик зазнался».

И дальше про его жизнь после игры такое, о чем и знать не хочется… Попал в больницу - мать, навещая его, принесла больному бутылку водки. Врачи ее «обезоружили», а она успела шепнуть сыну: «Спусти бинт в окошко, я подарок привяжу…» Все чаще случаются попойки, какие-то случайные пьяные драки…

«Все ему сходит с рук: он уже знаменит, в 19 лет ему присвоили звание заслуженного мастера спорта. К которому большинство футболистов идут чуть ли не всю жизнь… Терпение игроков сборной команды лопнуло - и они собрались позавчера для того, чтобы начисто поговорить со своим центральным нападающим… Футболисты вынесли единодушное решение - вывести Стрельцова из состава сборной команды страны и просить Всесоюзный комитет снять с него звание заслуженного мастера спорта».

В газетах появились сообщения, что Стрельцов осудил свои отвратительные поступки, и вдруг опять - как удар: «…напившись по своему обыкновению, он совершил тяжкое уголовное преступление и вскоре предстанет перед судом как хулиган и насильник».

А это как понимать?

ОБЪЯВЛЯЮТСЯ СОСТАВЫ КОМАНД…

Никаких подробностей в прессе не сообщалось в те времена. Уже много позже, работая в «Комсомолке», я занимался делом Стрельцова - встречался со многими свидетелями и коллегами, вникал в уголовное дело, заведенное после той нелепой и ужасной истории на подмосковной даче, где сломалась вся жизнь многообещающего спортсмена, - и события той ночи становились яснее.

Большой загул не предполагался. Тренер сборной в один из последних майских дней дал команде отдых и разрешил со сборов поехать домой. Но перед тем надо было заглянуть в ателье на проспекте Мира, где для игроков сборной шили форменные костюмы: предстоял чемпионат мира в Швеции. Здесь, в этом ателье, и завязался узел, соединивший участников дальнейших событий. Борис Татушин, Михаил Огоньков - оба - ведущие игроки сборной, и с ними - Стрельцов. Подле Татушина держался один незнакомец - худощавый, чернявый, когда говорил или улыбался, обнажал редкие зубы. Вообще человек ничего, симпатичный, представился: «Эдик Караханов». Много позже я нашел его, позвонил, надеясь на встречу, но он, узнав, что я хочу говорить о той ночи на его даче, мгновенно пришел в ярость, пригрозил судом и отключился. Но это - потом, а здесь, в ателье, он просто общительный, приятный человек.

Из протокола допроса Стрельцова на следующий день после событий: «Мы договорились поехать погулять, и Караханов сказал, что можно поехать к нему на дачу, где можно будет искупаться, мы согласились». Поехали цугом, на двух машинах. Одну вел Татушин, рядом с ним - его девушка Нина Ефимова, сзади - девушка Караханова Ира Попова. Ей предстоит сыграть важную роль в спектакле самодеятельности, который они сами для себя разыграли.

Все отлично, весело. Однако чего-то не хватает. Ну конечно же! У Стрельцова и Огонькова девушек нет. Дело вполне решаемое: Татушин добыл двух подруг в Пушкино - Тамару Тимкину и Марианну Лебедеву. Стало гораздо веселее.

В «Российских винах» на улице Горького футболисты закупили водки, вина и всего прочего, что полагается для предстоящего мероприятия. Завернули в Тишково купаться и только-только ковер, прихваченный на даче, успели раскинуть, как стали подходить незнакомые люди - все улыбались, здоровались - как же, знаменитые ребята - игроки сборной, и Лебедева, двадцатилетняя девушка, футболом никогда не интересовавшаяся и не желавшая верить, что ее новые друзья знаменитости, теперь убедилась в том.

Памятник гению футбола Стрельцову в Лужниках. Фото: Юрий АБРАМОЧКИН/РИА Новости

ТАЙМ-АУТ

Из протокола допроса Марианны Лебедевой: «На ковре, когда мы стали закусывать, я сидела со Стрельцовым. Я пила коньяк - четверть граненого стакана, из четырехугольной бутылки с «Особой водкой» выпила опять четверть граненого стакана, четверть граненого стакана шампанского».

Другие девушки тоже вели себя как опытные бойцы и не отставали в начавшемся марафоне. Когда горючее иссякло, джентльмены на машине поехали на его добычу.

Лебедева уточняет: «Они привезли две-три бутылки пива и две-три бутылки «Старки». Я выпила четверть граненого стакана «Старки». Закусывала я фаршированным перцем, яблоками, апельсинами, маринованными огурцами».

Хоть и не в Стокгольме, куда ребята готовились ехать, но шведский стол на том ковре, можно сказать, образовался вполне. И только где-то в половине седьмого вечера стали собираться на дачу, по домам пока разбегаться не собирался никто.

Лебедева, однако, вполне при полной памяти. Из протокола ее допроса: «На заднем сиденье сидела Ира, рядом с ней Караханов и Стрельцов, у которого я сидела на коленях… Стрельцов держал меня за талию, а другую руку положил мне на голову, чтобы я не ударялась о крышу машины. По дороге он меня целовал…»

На даче еще поддали. Лебедева: «Я замерзла и попросила у Стрельцова пиджак... Хозяева ушли в дом. Вместо чая нам на стол подали консервы рыбные, маринованные огурцы, котлеты жареные. Ребята пили водку. Они выпили раза два-три по полстакана. Я выпила глотка два «Старки» и половину маленького стаканчика кагора». Лебедева и ее ближайшая подруга Ира слегка затрепыхались, робко заявляя о желании отправиться домой. Это в двенадцать-то? Ребята железно пообещали отвезти их на станцию утром, а хозяева сообщили, что постели для всех уже приготовлены.

Ира одна ушла на станцию, Лебедева пустилась за нею, но Стрельцов ее нагнал и она, уже не возражая, пошла обратно. В тот момент она и сама-то толком не знала, чего хотела. Когда Эдик откровенно сказал, что хочет провести с нею ночь, она, как показала на следствии, категорически отказала - с мужчиной она еще не была никогда.

«Стрельцов стал меня уговаривать, говоря, что я стану его женой… В это время он держал меня за плечи, а я упиралась ему руками в грудь. Он целовал меня». И на том же допросе она подробно рассказала, что было дальше: она сопротивлялась изо всех сил, да только что могла поделать девушка с молодым бойцом, с которым далеко не каждый мужик справится.

И тем не менее девушка боролась: «Я оттолкнула его ногой. Он отлетел от меня к столу, я легла на живот наискось кровати. Ноги у меня были на весу. Я кричала, а Стрельцов стал закрывать мне рот руками. Я задыхалась. Когда я кричала, то рот был открыт, и его палец попал мне в рот. Я укусила его за палец. После этого я ничего не помню… Потом я почувствовала, что с меня снимают одежду. Я опять потеряла сознание. Когда я очнулась, то увидела, что лежу голая».

Дальнейшие подробности, рассказанные Лебедевой, опустим - поверьте, сомнений после этого не остается: девушка была жестко изнасилована.

ВРАЧА НА ПОЛЕ!

Мой давний знакомый - главврач тогдашней сборной страны по футболу Олег Белаковский - человек легендарный, десантник в Великую Отечественную, кавалер многих орденов и медалей, поведал мне то, чего никто рассказать не мог.

- После той ночи на даче, наутро, сборная Союза встречалась на Ярославском вокзале, чтобы ехать на тренировку в Тарасовку. Автобуса отчего-то не было. Эдик задерживался. А появился в самом плачевном виде: лицо сильно поцарапано, палец на руке до кости прокушен, и вообще, выглядел он, прямо скажем… Да еще под парами со вчерашнего… Лева Яшин его спрашивает: «Что это, Эдик, с тобой?» А тот отвечает: «Да я, Лев Иванович, был у бабушки на даче и меня там собака покусала». Яшин посмеялся: «Да, - говорит, - какая злая собака!»

- Я подхожу к тренеру Качалину, - продолжает Белаковский, - «Стрельцов нарушил режим вчера, тренироваться не может». Качалин огорчился, конечно: «Ладно, положите его спать, как приедем…» А скоро на базе появились несколько черных «Волг», из которых вышли серьезные люди и забрали Эдика, Бориса Татушина и Мишу Огонькова. С того дня я Эдика долго не видел.

БЫЛ ЗАПАСНОЙ ИГРОК?

На следующий день, а именно 26 мая 1958 года, на стол следователя легло заявление: «На даче, которая находится в поселке Правда, напротив школы, я была изнасилована Стрельцовым Эдуардом. Прошу привлечь его к ответственности. Лебедева».

А что же остальные члены этой команды?

В тот же день такое же в точности заявление написала Тамара Тимкина. Однако вернемся непосредственно на дачу. Там остается существенный не разъясненный момент. Из показаний Лебедевой: «Когда я проснулась, то долго не могла понять, где я и что со мной… Я решила бежать. На столе я увидела свою одежду. На полу лежал Караханов». Вот ведь как дело оборачивается… При акте насилия присутствовал еще один человек! И Лебедева однозначно это подтверждает: «За совершенное насилие надо мной прошу привлечь к ответственности Стрельцова и бывших с ним». Кто-то еще, помимо Стрельцова, ее насиловал? Девушка была хороша после возлияний «по четверти стакана». Но то, что Караханов как-то причастен к произошедшему, сомнений не оставляет. Конечно, его допрашивали, но он, понятное дело, все отрицает. Даже криков Лебедевой не слышал, хотя, несомненно, был рядом, в той же комнате. Их, кстати, никто не слышал: все ну просто беспробудно спали - даже хозяева дачи. Потом выяснится, что подруга Инна слышала, как Лебедева ее звала, но предпочла не ввязываться. Когда через несколько дней Инна появилась у Лебедевой дома с букетом цветов, та молча вышла. Дошло до нее, какую роль сыграла во всем этом деле ее ближайшая подруга.

УДАЛЕНИЕ С ПОЛЯ

И тут вскоре после Инны дома у Лебедевой появляется мать Стрельцова - не с пустыми руками: принесла два батона белого хлеба, банку варенья, фрукты какие-то. Чем богаты, тем и рады, лишь бы сыну как-то помочь. Вполне ее понимаю… Но, видимо, не зря добрая женщина старалась: она же и принесла новое заявление Лебедевой: «В Московскую областную прокуратуру от гражданки Лебедевой М. О., проживающей в г. Пушкино. Заявление. Прошу прекратить дело Стрельцова Эдуарда Анатольевича, т. к. я ему прощаю. 30/V-58 г. Лебедева». И, как эхо - такое же заявление от Тамары Тимкиной, которую изнасиловал Огоньков.

Вот тут вмешались, судя по всему, высшие силы: просьбу Тимкиной удовлетворили. Дело, едва начатое, тут же закрыли. Заявление Лебедевой отклонили, ничего той не объясняя. И матери Стрельцова - тоже.

Теперь - небольшой пробел. Трудно и тогда-то было сказать, чьими именно усилиями дело стали стремительно раскручивать. Однако среди журналистов такой слух прокатился. Алексей Аджубей, тогда главный редактор нашей газеты, пришел к своему вельможному тестю - «дорогому Никите Сергеевичу» - просить того вмешаться в дело и смягчить судьбу Стрельцова, а Хрущев якобы затопал ногами - так ему хотелось примерно наказать зарвавшегося в нападении футболиста…

Может, так, может, не так. Не успел я спросить об этом Алексея Ивановича Аджубея, только Стрельцова суд наказал по полной: он получил срок отбывания наказания в 12 лет. На папке дела бросалась в глаза приписка, оставленная чьей-то жесткой рукой: «Использовать на тяжелых работах».

На лесоповале Стрельцов работал справно, остались тому свидетельства начальника лагеря, иногда даже и в футбол удавалось погонять, но это так - не столько для себя, сколько для удовлетворения начальства: вот какой человек у меня тут отсиживается! Заключенные относились к нему по-разному, в основном с уважением: хорошо знали, кто он такой.

Как сам он относился к тому, что сотворил… Уже спустя годы после того, как вышел на свободу (срок ему скостили до 8 лет, отсидел 5), говорил, и не однажды: «Я так и не понял, за что меня посадили…» В день ареста заявил следователю о своих скоротечных отношениях с Лебедевой: «Легли спать вместе. Я уснул и больше ничего не помню». А через несколько дней признал себя виновным.

Из лагеря пишет матери частые, насколько то было возможно, очень теплые письма, полные любви к ней и раскаяния. Да вот, например, одно: «Мама, ты недоглядела, а я сам виноват. Ты мне тысячу раз говорила, что эти «друзья», водка и эти «девушки» до хорошего не доведут. Но я не слушал тебя и вот результат…» Просил купить календарь игр на первенство СССР по футболу. И мячик.

ПОСЛЕ СВИСТКА

Возвращение в игру

За его досрочное освобождение боролись значительные силы, но и серьезные силы им противостояли. Я встречался с Аркадием Вольским - во время тех событий он был секретарем парткома ЗИЛа, к которому был приписан футболист (стандартная практика), а позже, когда я с ним встречался, он работал в ЦК КПСС. Этот человек, не убоясь грома небесного, одной волей своей разрешил освобожденному кумиру вновь выйти на поле. Стрельцова встретили овациями. А секретарь ЦК партии по идеологии Ильичев Вольского едва не растоптал: «Что вы хулиганите! Бандита, развратника, насильника выпустили на поле! Мы вас накажем!»

Вольский же и не думал уняться, вместе с парткомом завода написал письмо на имя Брежнева, и тот принял уважаемых людей и первыми своими словами потряс их: «А я не понимаю… Если слесарь отбыл срок, почему ему нельзя работать слесарем?» И гости выдохнули радостно: «Дорогой Леонид Ильич!» - а тот еще и не все сказал: «Ильичев, говорите? Ну, на Ильичева мы управу найдем».

На поле появился словно бы другой футболист. И играл он совсем по-другому. Он как бы приглядывался к каждой игре со стороны - стоял или прохаживался в центральном круге, не отягощая себя свободными перемещениями без мяча, в ожидании и поисках удобного места для атаки, и с трибун даже кричали: «Эдик! Бегай!!. Он был невозмутим и на крики эти не реагировал. Зато, когда получал мяч, преображался, делал свои великолепные, как и прежде, рывки со старта - и защитники не могли ничего с ним поделать! Он крутил такие финты, что, казалось, творит не футболист, а цирковой иллюзионист! Он был великолепен!

Вспоминая о нем, часто сравнивают Стрельцова с самым великим футболистом всех времен - не будь той истории, был бы у нас свой Пеле…